– Одна клеточка налево по диагонали. Нарисовал?
– Угу.
– Три клеточки налево по прямой, и сразу после одну наверх.
– Папа, я знаю что это.
– И что?
– Корабль!
У моего сына, когда он ходил в дошколята было любимым дело рисовать по точкам. Не совсем по точкам, по квадратам. Но смысл схож. Взрослый говорит в какую сторону двигать карандаш, ребенок следует инструкциям и рано или поздно получается форма чего-то, которую потом еще можно раскрасить. Например, корабль, обезьянка, машинка, домик и т.д. Точно такой же принцип действует в работе с книгой.
Сначала читаем первое предложение, затем второе, заканчиваем абзац, второй, третий. Перелистываем до следующей главы и понимаем о чем текст. Однако это слепое чтение, изучение строения дерева, переходя от листка к листку, от ветки к ветке. Со временем, приобретается опыт и структура книги проявляется еще до начала чтения. Абстракт, главы, первый абзац, первое предложение, дополняют одно другое и вот уже перед нами дерево, еще без листьев-предложений, но мы знаем на какой ветке уже висит самый сочный фрукт.
Ежегодно я читаю 40-60 книг, в этом году правда, немного сбавил темп и придерживаюсь нижней планки, но этот объем на протяжении последний трех лет помог сформулировать некие правила, трюки и инструменты качественной книжной картографии. О них и поговорим. Рассмотрим развлекательное и образовательное чтение. Подходы к анализу литературы, без процесса выбора, об этом стоит говорить отдельно. Посмотрим как сделать развлекательное чтение образовательным и добавить немного приятных страданий. В результате получится качественный алгоритм чтения и в качестве бонуса список вопросов как завести “с толкача” креативность и саморефлексию.
Чтение – это сложный процесс, зажигающий новый интерес, разжигающий уже утухший, но, как и во всем сложном не все сложное является вдохновляющим. Одна книга больше для развлечений, другая для обучения и они не равнозначны. Развлекательная проза заходит одинаково хорошо и в вагоне метро и под теплым одеялом с чашечкой чая или кофе. Тогда как с обучающей литературой, читающий обязан страдать. Если страданий нет – значит и обучения тоже нет. Однако страдание не должно быть мучительным, а может быть и приятным. Как после тяжелой тренировки по мышцам тела растекается теплота, так после и особо сложной книги в сознании зарождается что-то теплое и интересное.
Первое чтение хорошо для перезагрузки, переключения между сложными задачами. Хорошо переключатся между предметными областями не сразу, а использовать художественную прозу как некую подложку для сброса мозга до заводских настроек. Второе чтение полагается исключительно на мозг и способности человека перерабатывать информацию. Попробуйте почитать что-нибудь сложное около часа. Удивительные вещи произойдут с когнитивными возможностями мозга. Сложное – это не матан или методичка по пайтону (хотя тоже сойдет). Когда говорю сложное, имею в виду Виттгенштейна, Хайдаггера, Щедровицкого старшего или Пятигорского.
Почему именно этих авторов, потому что читать быстро их невозможно. Они вынуждают читать себя очень медленно, буквально продираясь сквозь каждую строчку текста, царапаясь и мучаясь. Видите ли, в школе нас учили шаблонно. Сдать экзамен и забыть, поэтому матан и пайтон менее полезны в данном контексте. В них уже присутствует дистиллированное кем-то знание. Процесс выжимания и формулировки смыслов – это процесс полета чистого творчества. Так и получается, чтобы вместо свободного полета, мы учимся ходить. Вместо исследования и поиска, предпочитаем утоптанные тропинки, вместо добывания знания и формулировки смысла, ищем упакованное в пятнадцати минутный ролик объяснение. Предпочитаем рыбу удочке. Рыба проще, удочка сложнее. Хотим попроще, и не посложнее, а все потому, что не знаем как ловить кайф от удочки.
Опыт, получаемый чтецом от систематического чтения, со временем превращается в чувство языка. Язык это структура, тонкости передаваемого контекста, изощренные переплетения смыслов, все это останется вне досягаемости человека, читающему линейно. Линейное чтение лишает ощущения полноты, предоставляет ответ на вопрос о чем это предложение, тогда как для чувства языка и распутывания смысловых оборотов необходимо искать ответ на вопрос о чем это книга. Именно из-за отсутствия понимания как спрашивать, что спрашивать и где искать, литературная грамотность остается за пределами понимания большинства читающих.
Чтобы развеять туман неясности, окутывающих истинный смысл написанного и намерения автора нужно научить себя задавать определенные вопросы, их четыре основных и неисчислимое множество второстепенных.
Когда на нас накатывает волна тоски или гордости, печалит случившееся на страницах и шокируют поступки героев, логично спросить себя, откуда появился этот эффект. Если персонаж каким-то образом напоминает кого-то, это может означать только то что мы с ним уже встречались где-то за рамками произведения, где? Или кого он напоминает?
Многие из читающих эти строки, скорее всего читали “Старик и Море”, Хемингуэя. Старик провел в море три дня, он боролся с акулами за улов, так трудно ему доставшийся. Чайки кружились над его лодкой, руки резала леска, рыбу обгладывали морские хищники. Старик превозмог все трудности, и одержал верх над природой. Уставший, но не побежденный, после трех дней в море, без воды и еды, он взвалил на спину изуродованную тушку своей выстраданной добычи, которую сгорбившись волочил к себе домой, на холм.
Никакую библейскую историю, описанная ситуация не напоминает? Если да, то почему не было заметно в первый раз? А о чем как вы думаете книга “Чайка по имени Джонатан Ливингстон”? Где еще была подобная ситуация? Поищите в другой библейской истории.
Часто реплики героев, уже кем-то, когда-то и при каких-то обстоятельствах произносились. Последний фильм Гая Ритчи, отличный тому пример. Это же ясно как божий день, Мики Пирсон, играет жертву Венецианского купца, и поэтому он просит фунт плоти у своего визави в заключении. Реплики персонажей и героев, точно так же как и все остальное уже созданы кем-то, когда-то и для чего-то. Нам остается только вспомнить или найти где и как.
Этих четырех вопросов, вполне себе будет достаточно, чтобы изменить восприятие любого текста, художественного или нет. Подумайте самостоятельно, какие вопросы можно было бы спрашивать при чтении нехудожественной прозы.
Это все называется аналитическим аппаратом чтеца. Большая часть, активно читающих, не знает о существовании такового, другая не умеет им пользоваться.
Способность заметить символы, паттерны, и просто интересные факты ставят на разные стороны от пропасти, опытного и неопытного читателя. Делают из поглотителя информации, требовательного исследователя. И этот процесс, поиска, распознавания, следования от одного скрытого знака к другому в ходе чтения превращают нечто привычное и “пресное”, в удивительное и необычное приключение.
Все вышесказанное описывало процесс исследования художественной прозы. Для нехудожественной есть схожий по сути, но совершенно иной по содержанию процесс, о котором мы поговорим в следующий раз. А пока, хочу напомнить всем участникам и читателям, что каждое воскресенье мы встречаемся и обсуждаем прочитанную совместно книгу. На этой неделе это первая половина “Думай как математик”, Барбары Оакли. У нас уже достаточно активное и интересное обсуждение отдельных аспектов книги в теме на форуме. Присоединяйтесь.
| Оглавление | Память
